Рутинные задачи

Когда область влияния архитектуры расширилась, распространилась на рутинные задачи, разница между архитектурой исключительного и повседневным строительством начала сглаживаться, архитекторы, теоретики, критики и историки почувствовали потребность провести границу между тем, что можНО считать архитектурой, а что — нет. Один из примеров — знаменитое высказывание Николауса Певзнера 1943 года: Линкольнский собор — это архитектура, а навес для велосипедов — нет.

Напротив, утверждение, что постройка становится образчиком архитектуры немедленно после того, как архитектор ее изобразил, уравнивает собор с навесом. Сходным образом голландский архитектор Карел Веебер утверждал, что нечто становится архитектурой сразу же, как только люди о нем заговаривают. И наконец, на все формы искусства распространяется следующая аксиома: предмет становится искусством только тогда, когда он воспринимается как искусство. Само собой разумеется, что если словесные формулировки могут варьироваться, их ядро остается неизменным.

Конечно, нет необходимости проводить непроницаемую границу, но разница между объектом архитектуры и постройкой существует почти всегда. Архитектуру, которой посвящается большинство книг, можно рассматривать как верхушку айсберга. Все, что располагается под поверхностью воды, ускользает из поля зрения, равно как и вопрос, насколько широка область архитектуры, в какой точке здание становится просто постройкой, не наделенной какими-либо культурными притязаниями или амбициями. Короче говоря, где заканЧивАются соборы Певзнера и наЧиНаются навесы для велосипедов?